Когда к маме в гости заходила её приятельница, тётя Валя, наш дом, волшебным образом, наполнялся атмосферой дамских романов, помноженных на газету "Спид-инфо".
Тринадцатилетнюю меня выпроваживали в другую комнату. Заваривался чай. И начинались "взрослые" разговоры.
Надо сказать, что женщин, равных тёть Вале по колоритности, я встречала мало. Невысокий рост, круглое тело, почти отсутствующая шея и тонкие, стройные ноги делали её похожей на странного долговязого снеговичка, потерявшего третий шарик. На голове пышнела крутая "химия". Довершали картину голубые тени и малиновая помада. Одета она была неизменно в чёрные лосины и жёлтую обтягивающую водолазку. Наверное, у неё были и другие наряды, но я помню её именно такой. В общем, впечатление тётя Валя производила неизгладимое.
Ей тогда было лет пятьдесят пять. Пунцовая от "приливов" она обмахивалась газеткой и громким шёпотом посвящала маму в подробности своей личной жизни. А там было что послушать.
Давненько похоронив единственного, Богом-Данного-Мужа, тёть Валя коротала осень жизни в обществе мужей попроще. Менялись они с завидной регулярностью. Причём, по её инициативе.
Отвергнутые мужчины скреблись в ворота и просились обратно. Некоторым даже удавалось зайти на "второй круг".
Можно было бы подумать, что это всё дамские фантазии, но в деревне подробности личной жизни утаить сложно. И неоднозначная репутация Валентины ясно давала понять: не врёт.
Возле её дома было натоптано, омытая мужскими слезами трава колосилась, иногда случались потасовки. И среди всей этой "Санта-Барбары" цвела круглая и кудрявая, похожая на бульдога, тётя Валя.
Мой подростковый мозг, пропитанный низкосортными романами, при взгляде на эту женщину выходил из строя.
Фам фаталь, в моей картине мира, должна была выглядеть совсем иначе.
Завеса тайны тётьвалиной привлекательности приоткрылась, когда я попала к ней в гости.
Заварился чай. Начались "взрослые" разговоры.
Я была отправлена найти себе какой-нибудь мультик, включить видик и не отсвечивать. На полке с кассетами обнаружилась коробка.
Заглянув туда, я сразу стала такая же пунцовая, как тётя Валя и принялась так же интенсивно обмахиваться газетой... На обложке только одной кассеты было столько рук, ног, сисек и прочего обнаженного организма, сколько я за всю жизнь не видела. А кассет этих было стотыщмиллионов.
О таком в моих романах не писали...
Дрожащими руками я спёрла одну из них.
Так начался мой "преступный" путь и секспросвет.
Следующие четыре года я бережно и нервно прятала её среди учебников. Но это уже совсем другая история.
